Андрей Бильжо – художник, писатель, ресторатор, дизайнер, коллекционер, психиатр. У него квартира в Венеции и мастерская на крыше старого московского дома, до которой пять этажей и три пролета «синей лестницы». Поднявшись по ней, "Собеседник" поговорил с заслуженным мозговедом о телевизоре, пропаганде, совести, Петровиче, а также о настоящем и будущем, насколько о нем вообще можно говорить.
«Я могу нарисовать весь мир»
– Как поживает Петрович?– Нормально поживает. Конечно, реагирует на все события. Но мы ведь закавычиваем, когда говорим о Петровиче? Я много рисую карикатуры, это не всегда Петрович – он всего лишь один из множества персонажей. Не меняется только стиль рисования, по которому художника узнают. В этой манереконеч я могу нарисовать весь мир и перерисовать классические картины.
Если говорить только о Петровиче, то вот вышла у меня книжка – «Правила дорожного движения Российской Федерации»: там 100 картинок, в том числе про Петровича. В сегодняшних СМИ ему места практически нет. Но есть интернет и книги, работы много. Не все в жизни карикатуриста упирается в ежедневный выход газеты.
– Адвокат Резник, комментируя историю с журналом Charlie Hebdo и реакцию депутатов на призыв Ходорковского публиковать их карикатуры, сказал, что мы живем если не в сумасшедшем доме, то как минимум в приемном покое. Вы, доктор, как считаете?– Ну, все сравнивать с психиатрической больницей уже неинтересно. Я это делал еще в 1997 году в программе «Итого».
– Но тот психический фон, в котором мы сейчас живем, наверное, не может не беспокоить вас как специалиста?– Вы правильно акцентируете. Фон тревожный. Для людей, которые в нем живут, которые смотрят телевизор, он опасен. А вот те, которые этот фон создают, совершенно здоровы. У них крепкая психика. Правда, есть некий дефицит в психической сфере – я имею в виду эмоции. Иначе так врать не получится, совесть будет болеть, ночами перестанешь спать.
– Совесть в медицинском плане – это что?– Чувствительность. Человек рефлексирует, он все переносит на себя, не может совершить определенные поступки, потому что не знает, что потом сказать маме, жене, сыну, внуку. Что подумают о нем другие? Придут к нему на поминки 4 человека или 400? Проронит ли кто-то слезу? Совесть – это когда ты сам себя оцениваешь.
– То есть с психикой у деятелей нашего телевидения все хорошо, а с совестью не очень?– Абсолютно. Я долго работал на телевидении, многих знаю лично и о многих был лучшего мнения. Если один еще обладает некими элементами совести, психует, истерит и заливает их алкоголем, то другие... скажем так, решают свои задачи. Я не буду называть фамилии, конечно.
– А что происходит с аудиторией? Вполне нормальные люди садятся к телевизору, а потом транслируют вокруг себя откровенный бред. Вспоминаются герои Успенского – они, видимо, были не правы, предполагая, что вместе болеют только гриппом, а с ума сходят поодиночке.– Есть такое явление, как индуцированный бред. Это когда есть психически здоровые люди и один нездоровый, которого они, однако, любят и уважают, – родственник или коллега. Ему мерещатся марсиане, он говорит об этом, и ему верят, потому что давно его знают и он никогда раньше не обманывал. В этом смысле телевизор является авторитетом для людей, неспособных к анализу. Не все такой способностью обладают, это нормально. Так было всегда, и при СССР тоже: если написано в газете – значит, так оно и есть.
Моя жена, когда гладит белье, смотрит «Модный приговор», который ведет Саша Васильев. И даже эту безобидную и совершенно аполитичную программу прерывают анонсом новостей, где леденящий душу голос со страшной интонацией рассказывает о чем-то ужасном. Еле успеваешь переключить.
– Сила пропаганды не преувеличена?( Read more... ) ![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
